Неточные совпадения
Но река продолжала свой говор, и в этом говоре слышалось что-то искушающее, почти зловещее. Казалось, эти звуки говорили:"Хитер, прохвост, твой бред, но есть и другой бред, который, пожалуй, похитрей твоего будет". Да; это был тоже бред, или, лучше сказать, тут
встали лицом к лицу два бреда: один, созданный лично Угрюм-Бурчеевым, и другой, который врывался откуда-то
со стороны и заявлял о совершенной своей независимости от первого.
— Ты, ты виноват во всем! — вскрикнула она
со слезами отчаяния и злости в голосе,
вставая.
— Сергей Иваныч? А вот к чему! — вдруг при имени Сергея Ивановича вскрикнул Николай Левин, — вот к чему… Да что говорить? Только одно… Для чего ты приехал ко мне? Ты презираешь это, и прекрасно, и ступай с Богом, ступай! — кричал он,
вставая со стула, — и ступай, и ступай!
— Нет, это становится невыносимо! — вскрикнул Вронский,
вставая со стула. И, остановившись пред ней, он медленно выговорил: — Для чего ты испытываешь мое терпение? — сказал он с таким видом, как будто мог бы сказать еще многое, но удерживался. — Оно имеет пределы.
Все
встали встретить Дарью Александровну. Васенька
встал на минуту и
со свойственным новым молодым людям отсутствием вежливости к дамам чуть поклонился и опять продолжал разговор, засмеявшись чему-то.
Вронский, оставшись один,
встал со стула и принялся ходить по комнате.
Допив
со сливками и хлебом свой второй стакан чая, Алексей Александрович
встал и пошел в свой кабинет.
Левин во всё время исполнения испытывал чувство глухого, смотрящего на танцующих. Он был в совершенном недоумении, когда кончилась пиеса, и чувствовал большую усталость от напряженного и ничем не вознагражденного внимания.
Со всех сторон послышались громкие рукоплескания. Все
встали, заходили, заговорили. Желая разъяснить по впечатлению других свое недоумение, Левин пошел ходить, отыскивая знатоков, и рад был, увидав одного из известных знатоков в разговоре
со знакомым ему Песцовым.
— Здесь в Москве? Где он? Ты знаешь? — Левин
встал со стула, как бы собираясь тотчас же итти.
― Это хуже жестокости, это подлость, если уже вы хотите знать! ―
со взрывом злобы вскрикнула Анна и,
встав, хотела уйти.
— Никогда! — воскликнула она,
встав со стула в сильном волнении.
— Константин! пора
вставать, — сказала хозяйка, приподнявшись
со стула. Платонов приподнялся, Костанжогло приподнялся, Чичиков приподнялся, хотя хотелось ему все сидеть да слушать. Подставив руку коромыслом, повел он обратно хозяйку. Но голова его не была склонена приветливо набок, недоставало ловкости в его оборотах, потому что мысли были заняты существенными оборотами и соображениями.
Но наконец она вздохнула
И
встала со скамьи своей;
Пошла, но только повернула
В аллею, прямо перед ней,
Блистая взорами, Евгений
Стоит подобно грозной тени,
И, как огнем обожжена,
Остановилася она.
Но следствия нежданной встречи
Сегодня, милые друзья,
Пересказать не в силах я;
Мне должно после долгой речи
И погулять и отдохнуть:
Докончу после как-нибудь.
Оставшись в одном белье, он тихо опустился на кровать, окрестил ее
со всех сторон и, как видно было, с усилием — потому что он поморщился — поправил под рубашкой вериги. Посидев немного и заботливо осмотрев прорванное в некоторых местах белье, он
встал, с молитвой поднял свечу в уровень с кивотом, в котором стояло несколько образов, перекрестился на них и перевернул свечу огнем вниз. Она с треском потухла.
— Фу, какой ты… свинтус! — произнес страшно сконфузившийся и покрасневший Разумихин и
встал со стула. Пульхерия Александровна слегка улыбнулась, а Раскольников громко расхохотался.
Раскольников даже головы не повернул. Петр Петрович начал
вставать со стула.
Катерина Ивановна
встала со стула и строго, по-видимому спокойным голосом (хотя вся бледная и с глубоко подымавшеюся грудью), заметила ей, что если она хоть только один еще раз осмелится «сопоставить на одну доску своего дрянного фатеришку с ее папенькой, то она, Катерина Ивановна, сорвет с нее чепчик и растопчет его ногами».
Остались: один хмельной, но немного, сидевший за пивом, с виду мещанин; товарищ его, толстый, огромный, в сибирке [Сибирка — верхняя одежда в виде короткого сарафана в талию
со сборками и стоячим воротником.] и с седою бородой, очень захмелевший, задремавший на лавке, и изредка, вдруг, как бы спросонья, начинавший прищелкивать пальцами, расставив руки врозь, и подпрыгивать верхнею частию корпуса, не
вставая с лавки, причем подпевал какую-то ерунду, силясь припомнить стихи, вроде...
Я же удалюсь, чтобы не мешать дальнейшей приятности родственного свидания и сообщению секретов (он
встал со стула и взял шляпу).
— Необходимо отправиться по делу, и таким образом не помешаю, — прибавил он с несколько пикированным видом и стал
вставать со стула.
Когда он очнулся, то увидал, что сидит на стуле, что его поддерживает справа какой-то человек, что слева стоит другой человек с желтым стаканом, наполненным желтою водою, и что Никодим Фомич стоит перед ним и пристально глядит на него; он
встал со стула.
Он
встал со стула и схватился за фуражку.
Опять он закрыл руками лицо и склонил вниз голову. Вдруг он побледнел,
встал со стула, посмотрел на Соню, и, ничего не выговорив, пересел машинально на ее постель.
Та вдруг совсем открыла глаза, посмотрела внимательно, как будто поняла что-то такое,
встала со скамейки и пошла обратно в ту сторону, откуда пришла.
Далее она не читала и не могла читать, закрыла книгу и быстро
встала со стула.
Встала и говорит: «Если он
со двора выходит, а стало быть, здоров, и мать забыл, значит, неприлично и стыдно матери у порога стоять и ласки, как подачки, выпрашивать».
Зурин пил много и потчевал и меня, говоря, что надобно привыкать ко службе; он рассказывал мне армейские анекдоты, от которых я
со смеху чуть не валялся, и мы
встали из-за стола совершенными приятелями.
Отец мой потупил голову: всякое слово, напоминающее мнимое преступление сына, было ему тягостно и казалось колким упреком. «Поезжай, матушка! — сказал он ей
со вздохом. — Мы твоему счастию помехи сделать не хотим. Дай бог тебе в женихи доброго человека, не ошельмованного изменника». Он
встал и вышел из комнаты.
Мы отужинали молча и
встали из-за стола скорее обыкновенного; простясь
со всем семейством, мы отправились по домам.
— Вы продолжаете шутить, — произнес,
вставая со стула, Павел Петрович. — Но после любезной готовности, оказанной вами, я не имею права быть на вас в претензии… Итак, все устроено… Кстати, пистолетов у вас нет?
Базаров
встал и толкнул окно. Оно разом
со стуком распахнулось… Он не ожидал, что оно так легко отворялось; притом его руки дрожали. Темная мягкая ночь глянула в комнату с своим почти черным небом, слабо шумевшими деревьями и свежим запахом вольного, чистого воздуха.
Таисья тоже
встала, но пошатнулась, снова опустилась на стул, а с него мягко свалилась на пол. Два-три голоса негромко ахнули, многие «взыскующие града» привстали
со стульев, Захарий согнулся прямым углом, легко, как подушку, взял Таисью на руки, понес к двери; его встретил возглас...
Протянув руку за очками, Самгин наклонился так, что она съехала с его колен; тогда он
встал и, шагая по комнате
со стаканом вина в руке, заговорил, еще не зная, что скажет...
— Ну вот теперь — понятно, — сказал курчавый, медленно
вставая со стула. Он вынул из кармана пиджака измятый картуз, хлопнул им по колену и угрюмо сказал кому-то...
—
Со страхом божиим, — угрюмо сказал Макаров,
встал, схватил фуражку.
Вставал профессор
со стаканом красного вина, высоко подняв руку, он возглашал...
— Я предлагаю вам быть моим осведомителем… стойте, стойте! — воскликнул он, видя, что Самгин тоже
встал со стула.
Он ушел в свою комнату с уверенностью, что им положен первый камень пьедестала, на котором он, Самгин,
со временем,
встанет монументально. В комнате стоял тяжелый запах масла, — утром стекольщик замазывал на зиму рамы, — Клим понюхал, открыл вентилятор и снисходительно, вполголоса сказал...
Он попробовал приподняться
со стула, но не мог, огромные сапоги его точно вросли в пол. Вытянув руки на столе, но не опираясь ими, он еще раз попробовал
встать и тоже не сумел. Тогда, медленно ворочая шеей, похожей на ствол дерева, воткнутый в измятый воротник серого кафтана, он, осматривая людей, продолжал...
— Проводите меня, — обратилась Лидия к Лютову,
вставая со стула.
В одну минуту эта толпа заполнила улицу, влилась за ограду, человек
со знаменем
встал пред ступенями входа.
— Идем домой, пора, — сказала она,
вставая со скамьи. — Ты говорил, что тебе надо прочитать к завтрему сорок шесть страниц. Я так рада, что ты кончаешь университет. Эти бесплодные волнения…
Она была так толста и мягка, что правая ягодица ее свешивалась
со стула, точно пузырь, такими же пузырями вздувались бюст и живот. А когда она
встала — пузыри исчезли, потому что слились в один большой, почти не нарушая совершенства его формы. На верху его вырос красненький нарывчик с трещиной, из которой текли слова. Но за внешней ее неприглядностью Самгин открыл нечто значительное и, когда она выкатилась из комнаты, подумал...
Самгин
встал у косяка витрины, глядя направо; он видел, что монархисты двигаются быстро, во всю ширину улицы, они как бы скользят по наклонной плоскости, и в их движении есть что-то слепое, они, всей массой, качаются
со стороны на сторону, толкают стены домов, заборы, наполняя улицу воем, и вой звучит по-зимнему — зло и скучно.
Все молчали. Осип шевелился так, как будто хотел
встать со скамьи, но не мог.
Он был сильно пьян, покачивался, руки его действовали неверно, ветка не отрывалась, — тогда он стал вытаскивать саблю из ножен. Самгин
встал со стула, сообразив, что, если воин начнет пилить или рубить лавр… Самгин поспешно шагнул прочь, остановился у окна.
Потом, опустив ботинок на пол, он взял
со стула тужурку, разложил ее на коленях, вынул из кармана пачку бумаг, пересмотрел ее и, разорвав две из них на мелкие куски, зажал в кулак, оглянулся, прикусив губу так, что острая борода его
встала торчком, а брови соединились в одну линию.
У повара Томилин поселился тоже в мезонине, только более светлом и чистом. Но он в несколько дней загрязнил комнату кучами книг; казалось, что он переместился
со всем своим прежним жилищем, с его пылью, духотой, тихим скрипом половиц, высушенных летней жарой. Под глазами учителя набухли синеватые опухоли, золотистые искры в зрачках погасли, и весь он как-то жалобно растрепался. Теперь, все время уроков, он не
вставал со своей неопрятной постели.
— Он? Про меня? — спросил Клим,
встав со стула, потому что у него вдруг неприятно забилось сердце.